В. Войнович Малиновый пеликан — Тоцк не берет, читать онлайн

В. Войнович Малиновый пеликан — Глава 4. Тоцк не берет

Если, как утверждает статистика, средняя продолжительность
жизни в нашей стране 64 года, то несправедливо кому бы то ни было
слишком превышать этот предел. Да, конечно, я работал, что-то делал
полезное или вредное (это как посмотреть), но сколько же государству
можно со мной расплачиваться?! Так что, если предположить, что
«Скорая помощь» соблюдает государственный интерес, ей лучше не
торопиться. Однако и молодость не причина, чтоб поспешать. К моему
соседу, тридцатилетнему бизнесмену Кольке Федякину, когда у него
случился инсульт, не ехали, потому что он взывал о помощи
заплетавшимся языком, и фельдшер, принимавший — звонок,
посоветовал не хулиганить, проспаться, а утречком выпить рассолу. А
он утречком советом не воспользовался, потому что мертвые рассол не
пьют. А дяде Федякина Борису Евсеевичу, когда он лежал с сердечным
приступом, предлагали: прежде, чем зря беспокоить занятых людей,
принять валидол или нитроглицерин, положить на грудь грелку,
наклеить горчичники, попарить ноги. А тут Варвара набрала 03, и там,
к моему удивлению, лишних вопросов задавать не стали и возражать
не потрудились. Не прошло и получаса, как машина с крестами на
влажных боках, огласив окрестности завыванием сирены и осветив их
синими всполохами, влетела во двор. Сам факт, что она так скоро
прикатила, убедил меня в том, что те, кто послал машину, считают
дело заслуживающим её посылания. На пороге появилась молодая
белокурая женщина в голубой куртке с надписью на спине «скорая
помощь» и молодой человек, высокий, с короткой стрижкой и
бессмысленно-иронической улыбкой на плоском лице.

— Ой, — сказала женщина, — какой у вас красавец! — и потрепала по
холке доверчиво подошедшего к ней Федора. — Нечего сказать, хорош.
И сразу готов дружить. Чует, что от меня собакой пахнет?

И прежде, чем поинтересоваться причиной вызова, рассказала,
что у нее тоже есть собака пудель, беспородная кошка, муж Ваня и
двое детей младшего школьного возраста. Сообщила, что имя-отчество
ее Зинаида Васильевна, но муж, свекор и все остальные зовут ее
просто Зинуля. Наконец вспомнила, зачем она тут:
— Так у кого здесь что случилось?

Мы наперебой стали объяснять. Несмотря на суммарную
сбивчивость, она все поняла. Осмотрела мой живот, потрогала —
мизинцем с ногтем, наманикюренным и остро заточенным, как будто
специально подготовленным для вытаскивания клещей. Я подумал, что
она сейчас же этот природный инструмент и употребит в дело. Но она
пальчик отвела, а клещом восхитилась, как до того собакой:

— Ой, какой аферист! Супер! И как же ты туда, паразит, залез? И
вылезать, наверное, не хочешь. А зачем? Тепло тебе там, уютно, сытно.
Ну, ничего, — пообещала, — у нас не засидишься.

И говорит уже не клещу, а мне:

— Ну что ж, собирайтесь, поедем в больничку.

— Зачем? — удивился я.

— Ну а как же. Вы же не хотите умереть от энцефалита.

— Не хочу.

— Значит, надо ехать.

— Но почему ехать? Разве вы не можете сделать что-то на месте?

— А что именно?

— Ясно что. Вынуть клеща. Это что, такое сложное дело? У вас же,
наверное, есть для этого медицинское образование, опыт.

— Все у меня есть, я фельдшер со стажем. Не врач, но тоже кое на
что способна. Но вот стерильных инструментов у меня нет. А без
стерильных инструментов такие вещи не делаются. Вы со мной
согласны?

Я был согласен, но посмел выразить недоумение.

— А что, стерильные инструменты — разве это проблема?

— Ну конечно, проблема, вы же не хотите умереть от заражения
крови. Мне кажется, даже и в вашем возрасте это не очень приятно.
Вы со мной согласны?

Я опять согласился, что и от заражения крови умереть не хочу.
Если правду сказать, я вообще-то ни от чего не хочу, хотя понимаю,
что отчего-то все же придется. Но желательно в другой раз. Хотя в
другой раз желательно тоже не будет.

— Но все-таки, — попробовал я рассуждать логично, — если у вас с
собой нет никакого стерильного инструмента, давайте обойдемся
домашними возможностями. Возьмем простую иголку, прокипятим,
вот вам и стерильный инструмент.
— Ну это правильно. Иголку вы прокипятите. А полы, стены и
потолки тоже прокипятите? Стерильную обстановку создать сумеете?

— То есть чтобы вокруг чистота была? Так у нас вроде бы и не
грязно.

— Чистота — это еще не стерильность. Попробуйте пальцем по
полу проведите, суньте его под микроскоп, и там такое увидите, что в
обморок упадете.

Я предположил, что с микроскопом везде что-нибудь найдешь.

Она согласилась: везде, но не то и не в такой пропорции. Если в
настоящей операционной…

— Да при чем тут операционная, — сказал я, теряя терпение. — Мне
же не операцию, а всего-навсего вынуть клеща.

Но и она стала раздражаться.

— Это вам кажется, всего-навсего клещ. Микроб в тысячу раз
меньше, а попадет в ранку — и заражение крови. И что после этого?
После этого вы на кладбище, я в тюрьме, а мои дети где? В детдоме.
Они ж у меня от первого мужа, а этот с ними возиться не станет. Нет,
не то чтобы это… Он их любит, пока со мной. Но встретит другую
женщину — и сразу вспомнит, что детишки-то не его. Вот и отдаст в
детдом. А там их американцам продадут на расчленение. Закон
запрещает, а им всё равно продают. Нелегально. Через Белоруссию
перевозят. Вы думаете, они так, что ли, охотятся за нашими детями?
Потому что такие добрые? Ага, добрые. У них сейчас, слышали?
Продолжительность жизни выросла почти до ста лет. А за счет чего?
Три вещи (стала загибать пальцы): сбалансированное питание,
стволовые клетки и трансплантация. Американцы, они люди
рационально мыслящие. Вы со мной согласны? Для них здоровый
русский ребенок — это комплект запчастей. Это как автомобиль,
понимаете? Умелые люди крадут, разбирают и потом по частям
продают. Кому тормозные колодки, кому карбюратор, шины, свечи или
что еще. Так мы едем или ждем симптомов энцефалита? У вас головка
не кружится? В глазах не двоится?

Естественно, мне сразу показалось, что кружится и двоится.

— Значит, и обсуждать нечего, — заключила она и, достав из сумки
специальный мобильный телефон величиной с мужской ботинок, стала
звонить в какую-то инстанцию и объяснять негромко:
— Да клещ! Есть покраснение и припухлость. Больной жалуется на
ощущение зуда, головокружение, двойное зрение и тошноту.

Про тошноту это она от себя прибавила, но как только прибавила,
так мне сразу показалось, что меня и подташнивает.

Я анализировал свои ощущения, а она отошла в угол и ещё в свой
мобильник шептала, прикрывая его пухлой ладошкой, что-то,
очевидно, такое, что не для моих ушей. Это меня насторожило, но все-
таки я еще ожидаю, что ей скажут, мол, чепуха, не морочьте голову,
сделайте то-то и то-то и примите новый вызов. Ей ничего такого,
видимо, не говорят, значит, к тому, что она нашептала, отнеслись с
должным вниманием. Закончив разговор с инстанцией, фельдшерица
сообщила, что меня готовы принять в «Склифе», то есть в больнице
имени профессора Склифосовского, куда везут людей с ножевыми и
огнестрельными — ранами, самоубийц, отравившихся — грибами,
обварившихся кипятком, обгоревших в пожаре, свалившихся с крыш,
смятых в автокатастрофах, вырезаемых из железа и собираемых по
кусочкам. И меня с какой-то букашкой в животе туда же? С одной
стороны, неудобно с такой чепухой, а с другой стороны, если везут,
значит, не чепуха. Но, представляя, что от меня до Склифосовского не
меньше сорока километров, я поинтересовался, а нельзя ли куда
поближе. Например, в Тоцк, вот он рядом, а в нем есть замечательная
больница.

— Ой, какой же вы капризный! — вздохнула она и стала опять
звонить. — Але, але, они в «Склиф» не хотят, они хотят в Тоцк. — Мне: —
Сейчас наш диспетчер звонит в Тоцк. — Диспетчеру: — Але, але. Что,
нет? — Мне: — Тоцк вас не берет. У них больница академическая. Берут
только академиков, профессоров, докторов наук. Но вас могут принять
в Запольске.

Водитель за все это время не сдвинулся с места. Стоял у двери все
с той же ничего не выражающей глупой ухмылкой и крутил на пальце
связку ключей.

Далее — Глава 5

Оглавление

Ранее — Глава 3