В. Войнович Малиновый пеликан — Тот же бред, читать онлайн

В. Войнович Малиновый пеликан — Глава 9. Тот же бред

На его словах, что они, патриоты, еще свое возьмут, мы достигли
шлагбаума — границы нашего поселка. Здесь расстались, как всегда, не
прощаясь. Он пошел назад, я поехал вперед. Я имею в виду
буквальный смысл, а не символический. Я поехал вперед, думая о
Семигудилове, относящемся к той породе людей, которые ухитряются,
служа любому режиму, добиваясь от него всяких привилегий, а заодно
и подворовывая, считать себя — правдолюбцами, патриотами,
страдальцами за народ и недооцененными властью героями.

Только поехали, Паша включил радио, и в эфире опять забулькал
гнусавый голос все того же Семигудилова, и что-то он такое
провозглашал патриотически возвышенное всё про то же поднятие с
колен, про божественный промысел, который ведет Россию
извилистым путем, но всегда выводит на путь истинный, и это
происходит потому, что в какой-то тяжелый или даже гибельный
момент Господь посылает нам проводника, который твердой рукой
берет под уздцы лошадь нашей истории и ведет Россию к богатству,
процветанию, приобретению новых территорий, очень нам нужных в
оборонительном отношении и сакральных по существу. Слушая этот
бред, я сам впал в бредовое состояние, и что со мной было потом,
точно объяснить не могу. Потом, во все время нашей поездки, я то
засыпал, то терял сознание, то бредил, на короткое время приходил в
себя и опять отключался, и снова меня посещали какие-то странные
видения, которые я никак неё мог отличить от яви. Теперь все
происшедшие со мною события я излагаю в том порядке, в каком они
извлекаются из моей памяти, а уж что из того мне приснилось,
привиделось, прибредилось, было мною воображено или случилось на
самом деле, это я сам определить не могу, а вы попытайтесь, если
хотите.

Передачу вел известный ведущий Вовик Индюшкин, известный
тем, что всегда врет, что никогда не врет и что больше всего на свете
дорожит своей репутацией. Впрочем, насчет репутации, может, даже
не врет, а судя по его передачам, действительно дорожит той, которая
есть. Участвовали, кроме Семигудилова, коммунист Зюзюкин,
известный в народе под кличкой Зюзю, системно-либеральный
национал Вольф Поносов (Понос) и призванный для видимости
баланса представитель несистемной оппозиции и мой младший друг
Виталий Цыпочкин, прозванный Цыпой. В рамках программы «Точка
и кочка зрения» они спорили, кто лучше: Ленин и Сталин или Горбачев
и Ельцин. Первые два спорщика сходились во мнении, что Ленин и
Сталин оба были хороши, но Сталин все же получше. Ленин заложил
фундамент великого государства, Сталин на этом фундаменте возвел
величественное здание, а Горбачев по заданию американцев
построенное разрушил, в чём ему помог алкоголик Ельцин.
Оппозиционер пытался им возражать, но как только он открывал рот,
его оппоненты вместе с ведущим начинали кричать что-то
патриотическое, заглушая его так, чтобы никто ничего не понял, но тот
все-таки сообщил публике, что у Ленина был сифилис мозга, а Сталин
был клиническим параноиком, и тот и другой диагнозы были
поставлены академиком Бехтеревым. После второго диагноза и в
результате его же академик отравился консервами и скончался.

Зюзю сказал про Ленина, что тот был великий вождь всего
человечества и неподражаемый гений, Семигудилов в принципе с ним
согласился, но заметил, что Сталин сделал намного больше. Он
восстановил империю, построил много чего грандиозного, победил в
войне и вывел Россию в космос. Цыпа успел прокричать, что войну
выиграл не Сталин, а народ, который Сталин уничтожал в больших
количествах, и что все грандиозное построено за счет рабского труда.

— Да, — охотно согласился Семигудилов, — мы рабы, и у нас
рабская психология, но в этом ничего зазорного нет. Рабы тоже имеют
чувство собственного достоинства, а свою несвободу сублимируют в
творчество. Рабы построили пирамиду Хеопса, собор Василия
Блаженного, проложили дорогу в космос. Рабским трудом у нас
занимались крестьяне, рабочие, интеллигенция и ученые. Мы все были
рабами великого государства, в этом нет ничего унизительного. Быть
рабом большой силы не стыдно. Ведь мы любого человека, будь он
хоть царем, называем раб божий. А государство, если оно большое,
если оно мощное, оно и есть Бог. С большой буквы! Туполев в рабском
состоянии строил великолепные самолеты, а Королев чертил спутники.
Наши ученые не гонялись за иностранными грантами и не зарились на
нобелевские премии. Даже в лагерях они любили Родину и Сталина, не
отделяя одно от другого. Сидя в шарашках, они за миску баланды
делали великие открытия и укрепляли мощь нашего великого
государства, которое разрушили Горбачев, Ельцин и такие, как
Цыпочкин.

Дальше Семигудилов захватил микрофон и долго солировал, не
давая собеседникам возможности себя перебить. Слушая, я закрыл
глаза и, может быть, даже заснул, но речь его могу произнести за него,
и держу пари, что сильно не ошибусь.

В его интерпретации все человеческое общество делится на
ведущих, которых бывает очень мало, и ведомых, составляющих
большинство. Ведущие — это те, кто готов возглавить, руководить,
взять на себя ответственность, а ведомые — это народ, который
работает, создает национальный продукт, выигрывает войны, но только
под руководством ведущих. Ведомые без ведущих это не народ, а
слепое стадо, которое не найдет себе пищи, заблудится, свалится в
пропасть и пропадет, о чем либералы могут только мечтать. Но, имея
ведущих, стадо превращается в организованную силу, которая может
самоотверженно трудиться, воевать, безропотно погибать и готова по
зову ведущих стать навозом для удобрения родной почвы, и в этом,
нисколько не гнушаясь такого образа, они сами видят свое высокое
предназначение.

Злодейств Сталина Тимоха не отрицает, но считает их для России
несомненным благом. Да, церкви разрушались, да, священников
расстреливали, но они должны были пройти через эти испытания, как
Христос прошел через свои крестные муки. Да, интеллигенцию
сажали, но она должна была ответить за свою исторически поганую
роль в деле смущения и совращения народа. Да, был ГУЛАГ, потому
что перед страной стояли большие задачи. Надо было построить много
городов, плотин, каналов, железных дорог, для всего этого нужна была
дешевая рабочая сила. Да, военную верхушку перед войной
уничтожили, но это было необходимо, потому что тогдашние красные
маршалы, все эти Тухачевские, Блюхеры, Якиры чувствовали себя
национальными — героями, самостоятельными — фигурами, были
недовольны сталинским руководством и могли представлять для него
опасность. А уж что большевиков расстреливали, так за уничтожение
этих немецких шпионов и губителей России товарищу Сталину особая
благодарность.
Говорят, что израильские следователи, готовя процесс над
Адольфом Эйхманом, нацистским преступником, «архитектором
холокоста», провели с ним такой эксперимент. Дали ему пачку
фотографий неизвестных ему людей, среди которых были нормальные
люди и закоренелые преступники. Предложили выбрать наиболее
симпатичных, и он безошибочно выбрал преступников. Я думаю, что
если Семигудилову предложить такой же эксперимент, то и результат
будет очень похожим.

Я уверен, что все, оправдывающие злодеяния Сталина, — или
невежды и дураки, или люди с преступными наклонностями. Сейчас
количество любящих злодея по убеждениям поубавилось, зато
прибавились полюбивших по дурости. В советское время я встречал
их тьмы-тьмущие из бывших партийных функционеров, чекистов и
вертухаев, делавших карьеру на несчастьях народа, и это были люди,
как правило, злобные, лживые, вороватые и похотливые. Если в
коммунальной квартире попадался такой, то от него можно было
ожидать чего угодно: что нагадит в кастрюлю или напишет ложный
донос, или что-нибудь украдет, или родную малолетнюю дочь
изнасилует. Кстати, именно такой слух и ходил когда-то про
Семигудилова. Против него даже возбудили уголовное дело, вскоре
замятое. Были учтены его общественная активность, репутация
патриота и, как говорилось в юбилейной статье к его
пятидесятилетию, непоколебимая вера в коммунистические идеалы и
безграничная преданность партии и правительству.

В панегирике, посвященном ему четверть века спустя, отмечались
его преданность русской идее и религиозная активность.

В публичных дискуссиях либералы Семигудилову всегда
проигрывают, благодаря не только нужным образом настроенным
колесикам, а еще потому, что само существование диспутов о Сталине
убеждает публику, что вопрос об этой личности и ее роли по крайней
мере спорный.

Отвлекшись на свои мысли, я не заметил, как Семигудилов
перешел к нынешнему нашему Перлигосу, ведущему, которого в
тяжкую минуту, спасая Россию от гибели, послал нам сам Бог. Это
великий человек, из всех предшественников равный, может быть,
только Сталину.
Есть разные способы лести высшему начальству. Сталина
желавшие ему угодить называли наш дорогой и любимый вождь
великий товарищ Сталин, а упоминать всякое его замечание по
любому поводу следовало так: «Как мудро заметил товарищ Сталин»,
«Как гениально указал товарищ Сталин». Хрущева и Брежнева
называли чуть проще. Наш дорогой Никита Сергеевич, наш дорогой
Леонид Ильич, а их указания все без исключения оценивались как
правильные, справедливые, ясные, вовремя сказанные. Сегодняшний
льстец, поминая высшего начальника, обязательно назовет полностью
имя, отчество и фамилию. Но Семигудилов предпочитает скупой
солдатский способ лести. Он называет Первое лицо просто по
фамилии, но дальше приписывает ему такие черты характера и
способности, до каких более примитивный льстец не додумается.
Сейчас, говорит Семигудилов, в сталинской чрезвычайной крутости
(может быть) необходимости нет (пока), но все-таки Перлигос
действует достаточно жестко, и правильно делает, это необходимо,
чтобы хотя бы частично исправить последствия разорительного
правления либералов. Он, как Владимир Красное Солнышко, дал
России веру, он, как Иван Калита, является собирателем русских
земель, он, как Петр Первый, возвращает России ее величие. И вернул
бы полностью, если бы не пятая колонна (все те же масоны, евреи и
либералы), уничтожить которых ему мешает излишнее человеколюбие.
Человеколюбие — это вообще одна из немногих его слабостей. При
этом он остается обаятельным человеком, заводным, азартным, по-
мальчишески любопытным до жизни во всех ее проявлениях. Вы
посмотрите, говорит Семигудилов, как поразительно он все успевает.
Неустанно путешествует по стране и по всему миру, занимается
спортом, скачет на лошади, ездит на мотоцикле, катается на коньках,
летает на истребителях, стратегических бомбардировщиках и
дельтапланах, участвует в пожаротушениях, спускается под воду,
занимается защитой редких животных, что — документально
подтверждено репортажами журналистов и видеоматериалами,
запечатлевшими его общение с белыми медведями, амурскими
тиграми, нильскими крокодилами.

Интересно, что, претендуя на репутацию отчаянного правдолюбца
и даже страдальца за правду, Семигудилов ухитрился про каждого из
пережитых им советских и российских вождей, начиная с Хрущева,
сказать во время их правления что-нибудь им особенно лестное, а
после говорил что-то противоположное. Но никому так не льстил, как
нашему нынешнему. Вот сейчас, когда я вез в себе своего клеща, он,
переходя от одной темы к другой, предложил обратить внимание на то,
что Первое лицо мыслит и действует каким-то недоступным нам
способом, принимает решения всегда неожиданные, парадоксальные,
вызывающие у нас сомнения, недоверие и отторжение, а потом
оказывающиеся единственно правильными. Его можно сравнить с кем-
нибудь из величайших шахматных гроссмейстеров. Он делает ходы,
ввергающие среднего шахматиста в шок, а потом — раз-два и мат. И
взрыв аплодисментов.

— Нашему пониманию, — говорит Семигудилов о прославляемом
им гроссмейстере, — совершенно недоступен ход его мыслей и логика
его действий, потому что он не просто человек и не просто даже
великий человек, может быть, он вообще не человек, а нечто большее,
высшее существо, миссия которого — руководить не только нами, но,
может быть, всем человечеством и даже больше — всем животным
миром.

Вот до чего договорился! Место руководителя человечеством,
животным миром и всем остальным занято Господом Богом, который
свою должность, кажется, пока не собирается никому уступать (вот уж
где нет никакой демократии), — это я, конечно, мысленно возражаю. Но
если бы Тимоха на этом остановился. Так нет же…

— Мы, — заходится он, впав в состояние необычайного
возбуждения, — представляем себе его как чиновника, который сидит в
Кремле, принимает министров, вручает награды, и думаем, что для
него это что-то важное. А для него это только мелкая рутинная работа,
отвлекающая его от истинно грандиозного и невообразимого, не
поддающегося человеческому уму. Вы еще посмотрите, вы еще
увидите, как он взовьется, как поднимется горным орлом до
невероятных высот, как расправит могучие крылья, и весь мир, все
человечество, запрокинув головы, устремит на него восхищенный
взор.

— Какой бред! — не удержался я и воскликнул.

— Что? — обеспокоенно вскинулась Зинуля. — Вам кажется, что вы
бредите?

— Нет, мне кажется, что он бредит.
— Да, — кивнула Зинуля, — это бывает.

— Что бывает? — встревоженно спросила Варвара.

— Бывает так, что человеку в бреду кажется, что бредит не он, а
все остальные.

Я хотел решительно возразить. Но потом подумал, а может, она
права. Ведь мне, я должен признать, часто, очень часто кажется бредом
все, что я вижу вокруг себя. Бредом кажутся речи первых лиц
государства, депутатов, церковных иерархов, прокуроров, судей,
рядовых граждан, многие идеи, законы, судебные приговоры кажутся
вынесенными людьми, находящимися в состоянии невменяемости.
Раньше такое восприятие мира не казалось мне выходящим за норму, а
теперь я вдруг подумал: если мир кажется мне сумасшедшим, то,
может быть, дело не в мире, а все-таки во мне? Весь мир сошел с ума,
а я нормальный, это, наверное, каждому сумасшедшему кажется. И
все-таки… Когда я слышу хвалы, со всех сторон льющиеся на нашего
Перлигоса, мне почему-то вспоминается когда-то прочитанное о Гарри
Трумэне. Когда он в 1945 году стал президентом, какой-то его друг
сказал: «Гарри, теперь, когда ты достиг высшей точки в своей карьере,
очень многие люди найдут в тебе разные достоинства, которых раньше
не находили. Изо дня в день они будут тебе говорить, что ты самый
умный, самый талантливый, лучше всех разбираешься во всех
вопросах и вообще гений. Но мы-то с тобой знаем, что это не так».

Этот текст я бы заключил в золотую рамку и вывесил в кабинетах
правителей послереволюционной России, которые все, кому удавалось
на вершине власти продержаться хотя бы десяток лет, неизменно
заболевали манией величия и воображали, что без них Россия не
может существовать. Может существовать без них. Но может и при
них, занимая в мире соответствующее место. Чтобы узнать, какое
именно, я открыл свой айпад и нашел в нем такой текст:

Далее — Глава 10

Оглавление

Ранее — Глава 8